Чужой грех

Здравствуйте уважаемые гости и постоянные читатели блога «МИР ВОКРУГ»
«Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете», — сказал Спаситель (Лк. 6:37).
Как часто нам приходится наблюдать за делами чужих и близких нам людей. Нас в них что-то раздражает, мы видим их поступки, которые противоречат всем законам. Мы не упустим тот момент осудить, когда увидим человека, который согрешает. Нам видно его внешнюю оболочку, нам видно его действия, тогда мы ставим на весы, в мыслях и на устах у нас такое – а закон говорит так, а он не исполняет, он в грязи погряз, разве так можно.
Замечая пороки других, мы зачастую судим по себе, со своей колокольни, так как у нас бы внутри происходило. Мы на подсознании ставим его на свое место, и думаем, что можно было справиться со страстями, грехами, он слаб.
Есть очень поучительная история о монахе пьянице.
Это было в Греции на Афоне в монастыре был один русский монах Иоанн пропойца, его в монастыре все сторонились, осуждали, он даже кушал всегда за отдельным столом после общей трапезы. На Афоне в монастыре были строгие правила, и винопитие строго воспрещалось, но этому монаху всегда где-то удавалось раздобыть  вина. Если же разрешалось и подавалось за трапезой вино по воскресеньям, то этот монах был хмельной каждое утро.
Как-то шел в келию эконом монастыря Рафаил,  и заметил старенького монаха Иоанна, вид  у него был жалким, он шел по тропинке к морю, — это был позор из русского монастыря. Этого монаха пьяницу, не выгоняли из жалости, потому что Ванек, его так презрительно прозвали в монастыре, был в преклонных летах, ему было 60 лет от роду. К тому же он был старым школьным приятелем известного украинского старца схиархимандрита Захарии.

Этот старец почивший, был авторитетом, как в России, так и на Украине и имел очень влиятельных духовных чад. Ну вот и за своего школьного друга пропойцу Иоанна он походатайствовал, просил чтобы его терпели и не выгоняли из монастыря.
Многие вообще не понимали, почему Ванька еще держат в монастыре, а не гонят прочь, как шелудивого пса.
Ведь отец Захария уже умер, а Иоанн, благодаря его доброте, продолжал напиваться, и часто до бессознательного состояния. Особенно братии было неприятно, когда Ванек появлялся перед гостями в грязном безобразном виде.
Греки всякий раз искали  повод, чтобы посмеяться нал русским монастырем.
Однажды игумен Иверского монастыря после завершения крестного хода
твёрдо одернул насмешников, сказав следующее: «Вот, нас греков здесь, триста человек, и
мы все трезвые, а русских всего тридцать, и они, как один, пьяные. Пусть мы смеемся, кичась своим мнимым превосходством, Матерь Божия все равно с ними».
Монаху Иоанну, всегда давали черную работу, то на кухне овощи чистить, то мусор выносить, но на кухне его тоже не любили за его пьянство.
Его отправляли в скит, связывали, пугали психиатрической больницей, московским подворьем; монаха оскорбляли, не пускали на трапезу, запрещали появляться на людях. Все напрасно. Отец Иоанн был всегда неопрятно одет, и от него исходил неприятный запах. Это был морально опустившийся монах, казалось, совсем без совести и веры в неизбежное правосудие Божие. Он мало с кем говорил, почти не причащался и мылся очень редко.
Как-то был разговор эконома и Иоанна в трапезной, и от этого разговора у эконома сложилось не очень хорошее мнение, он пробуждал в душе эконома только дурное — гнев, надменность, презрение — и этим самым обличал всю его мнимую праведность.
И тут эконому пришла мысль, а не проследить за этим пропойцей, и разузнать, где же он берет спиртное? Ведь в монастыре было с этим строго, и было запрещено Иоанну давать деньги и алкоголь. Монах Рафаил решил за ним проследить, шел за ним в сторону мельницы, святого Силуана; может быть, именно там был тайник хмельного зелья.
Друг от друга, они были в двадцати метров. Наконец, Ванек подошел к мельничному храму, осмотрелся, тяжело вздохнул и упал на колени. Он стоял на коленях возле мельницы, и бил себя руками по лицу и груди.
А Рафаил затаился за густыми кустами шиповника, и слышал, как пьяница плачет. Он просил и молил Бога, чтобы избавиться от пьянства. Отец Иоанн рыдал, думая, что никто не видит этих слез, которые были насущной потребностью для его ослабевшего духа.
Эконом также опустился на колени и тихо просил прощения, за то, что так осуждал слабого духом, но желающего спасения.
Часто мы замечаем согрешения других, но нам  не известно  их слезы покаяния, стремление исправиться.